5 августа родился поэт-песенник Василий Лебедев-Кумач (1898-1949), ставший символом сталинского правления.
Но песни его пережили время. Их поют до сих пор.
Судьба Лебедева-Кумача представляется мне глубоко трагедийной. Он мог вырасти в неплохого лирического поэта, но надо было чем-то кормиться, потому Василий начал с поденщины. Когда же он вздумал с нею завязать, оказалось катастрофически поздно.
Дебютировал Лебедев-Кумач, как стихотворный сатирик в журнале «Крокодил», чего-то писал для эстрадных обозрений. Во время НЭПа зарабатывать получалось неплохо, но государство подминало журналы под себя, делало литературу централизованной.
В кино Лебедев-Кумач очутился именно что в поисках заработка.
Он жаловался одному из своих знакомых:
«Песенки для них пишу, черт бы их драл, этих киношников!
И самое противное, платят гроши — а переделывать заставляют по сто раз. Я не я буду, если еще возьмусь за такую дурацкую работу»
Речь шла о фильме Александрова «Веселые ребята». По его выходу Лебедев-Кумач проснулся знаменитым, больше не знающим материальных проблем и до поры — до времени счастливым.
Песни из «Веселых ребят» «Легко на сердце от песни веселой…» и «Как много девушек хороших…» запела вся страна.
Вторая половина тридцатых годов: вот время Лебедева-Кумача.
В 1936 выходят фильмы «Цирк» (Любимый негритенок СССР) с песней «Широка страна моя родная…» (которая имела все шансы стать гимном СССР) и «Дети капитана Гранта» с «Капитан, капитан, улыбнитесь…» и «А ну-ка песню нам пропой, веселый ветер…».
Песни на стихи Лебедева-Кумача стали государственным трендом: «Москва майская» («Утро красит нежным цветом…»), «Жить стало лучше, жить стало веселей», «Гимн партии большевиков», «Если завтра война».
Можно, конечно, возмущаться, называя Лебедева-Кумача лакировщиком да коньюктурщиком, кивая на время больших репрессий, но, скажем, песня «Широка страна моя родная» не может появиться и долго жить, если общество не имеет к тому предпосылок. В ней выразилось коллективное бессознательное.
Сейчас сверху тоже масса патриотических заказов спускается. Только «Песни о Родине» нет.
Проблема Лебедева-Кумача и творческое счастье его как раз заключались в том, что он верил в сталинскую конституцию, мудрость партии, нашу военную мощь.
Надежда Мандельштам верно заметила:
«…эпоха жаждала точного распределения мест: кому первое, кому последнее — кто кого переплюнет. Государство использовало старинную систему местничества и стало само назначать на первые места. Вот тогда-то Лебедев-Кумач, человек, говорят, скромнейший, был назначен первым поэтом»
Лебедев-Кумач стал депутатом Верховного Совета, получил Сталинскую премию и нажил много врагов в стане братьев-писателей.
Сразу же после выхода «Веселых ребят» поэты Семен Кирсанов и Александр Безыменский на страницах «Литературной газеты» обвинили Лебедева-Кумача в плагиате.
Тогда скандал удалось замять, но в 1940 последовал новый виток. Поэт Абрам Палей обратился в Союз писателей с жалобой, что Лебедев-Кумач украл у него начальную строфу стихотворения «Вечер», использовав ее в песне «Москва Майская». Ненавидевший Василия союзписательский начальник Фадеев устроил заседание, где привел 12 случаев плагиата Лебедева-Кумача.
Как писал Юрий Олеша:
«Позавчера в Клубе писателей Фадеев разгромил Лебедева-Кумача. Сенсационное настроение в зале. Фадеев приводил строчки, говорящие о плагиате, причем плагиат сделан у третьесортного поэта и украдены ужасные строчки о каких-то ножках-невидимках. В публике крики: позор!»
Обвинения в плагиате преследуют Лебедева-Кумача вплоть до наших дней. Главный упрек – текст песни «Священная война», якобы принадлежит перу учителя словесности Александра Боде. Он сочинил стихи во время Первой Мировой, а через двадцать с лишним лет, озабоченный приближением новой бойни отослал их Лебедеву-Кумачу. Тот нагло присвоил авторство.
Что там было бог весть, замечу только, что авторство Лебедева-Кумача в 2000 году признано судом. И пока никто не смог это решение оспорить.
Песня «Священная война» подводила черту под самым ярким периодом творчества Лебедева-Кумача.
В первые дни войны, столкнувшись с отступлением войск и необходимостью оставить Москву, певец блицкрига пережил нервный срыв. На вокзале, откуда уходил эшелон с эвакуированными он швырнул свой орден Ленина в портрет Сталина со словами: ««Что же ты Москву сдаешь, сволочь усатая?!»
Но и этот срыв противники поэта трактовали против него. Так Фадеев заявил, что Лебедев-Кумач помешался, потому — что не мог загрузить в поезд все свое барахло.
Поэта же несколько месяцев протомили в психиатрической лечебнице НКВД, а потом отправили во фронтовую бригаду актеров.
По существу, Лебедев-Кумач был надломлен. Он отказался участвовать в конкурсе стихов к гимну СССР, отказался писать поэму о Сталине. Пережив два инфаркта, уехал на дачу, приняв решение больше в Москву не возвращаться.
Тем более, жена его совершила по-человечески объяснимый, но по отношению к Лебедеву-Кумачу дикий поступок. На освободившуюся от поэта площадь, она привела первого мужа, вернувшегося из лагеря художника Константина Ротова.
Лебедева-Кумача тянуло заняться настоящей литературой, далекой от газетной поденщины. Произошла переоценка ценностей, что зафиксировано в дневниках:
«Болею от бездарности, от серости жизни своей. Перестал видеть главную задачу — всё мелко, всё потускнело. Ну, ещё 12 костюмов, три автомобиля, 10 сервизов… и глупо, и пошло, и недостойно, и не интересно…»
Думаю, Кумач мог обрести новый голос не стой у порога смерть. У него прорывались очень неплохие строчки.
…Как первый цвет, как вешний снег,
Прошла весна моя…
Вот этот лысый человек —
Ужели это я?
Ужели я мальчишка тот,
Что был кудряв и рыж
И голубиный хоровод
Гонял с соседних крыш?..
Но времени пробиться к себе, у поэта не было.
В 1949 он умер.
А мы до сих пор поем его песни.
